В связи с тем, что горячий период в конфликте Украины и России, по крайней мере в настоящее время, завершился, на первый план вышла конкуренция между выбранными двумя странами моделями развития.
Это противостояние наверняка будет продолжаться еще очень долго, оно на годы, если не на десятилетия. Понятно, что результат неочевиден, слишком разные не просто модели, но и принципы оценки конечного результата. Что, в конце концов, может считаться успехом той или иной модели, а что нет?
Но одно понятно совершенно точно. За выбранной Украиной моделью стоит коллективный Запад, и его целью явно является не только трансформация Украины. Поэтому это противостояние за будущую модель развития, в том числе и России, что придает ситуации особую интригу и, конечно, некоторую пикантность.
Кстати, возможно, именно поэтому настолько болезненно в России было воспринято назначение россиянки Марии Гайдар заместителем губернатора Одесской области и ее отказ от российского гражданства. Одно дело, когда в Украину уезжают представители российской интеллигенции. Это понятно и неопасно. Интеллигенция в России всегда находится во фронде сильной власти, и даже перспектива выбора Украиной западной модели развития способна привлечь многих российских журналистов, писателей и деятелей культуры.
Тем самым они продолжают старую российскую традицию протестной эмиграции. Она была характерна и для времен царской России, потом Советского Союза. Характерно также, что эта традиция начиналась еще во времена Ивана Грозного, когда некоторые российские деятели уезжали на западнорусские земли в Великое княжество Литовское.
Самым известным из них является князь Андрей Курбский. И именно его отъезд привел Ивана Грозного к необходимости вступить в дискуссию с беглым военачальником, которая фактически происходила по теме разных моделей развития России и русских земель в княжестве Литовском. Заметим, что отъезд в Литву первопечатника Ивана Федорова не вызвал у царя и российских властей таких эмоций. Высокопоставленный чиновник — это все-таки совсем другое.
Поэтому и переезд Марии Гайдар в Украину наверняка задел российские власти больше, чем, к примеру, отъезд из России Жанны Немцовой и других представителей интеллигенции. Все-таки Гайдар была заместителем руководителя Кировской области при губернаторе из бывшей оппозиции Никиты Белых. То есть каким-никаким, но представителем истеблишмента.
Кроме того, отказ Гайдар от российского гражданства ради административной должности в Украине не мог не вызвать в Москве неудовольствия именно в контексте конкуренции моделей развития. Здесь дело даже не в том, что у Гайдар в частности и у украинских реформаторов в целом может что-то получиться с переменами в Украине, наверняка в Москве не верят в такую возможность, проблема в другом: почему вообще позвали Гайдар?
И здесь открываются самые разные варианты, включая конспирологические. Начиная от звучной фамилии ее отца, известного либерального политика России, который осуществлял радикальные экономические реформы, и кончая планами подготовить кадры для будущих перемен в самой России. Вряд ли Мария Гайдар отличается какими-то особыми управленческими навыками. Более вероятно, что ее «призыв» на службу в Украине — это своего рода сигнал российскому обществу, что Украина и ее реформы — пример для России.
Президент Владимир Путин не преминул отметить, что неправильно, когда приглашают варягов, как будто в своей стране нет достойных кадров и что это проявление внешнего управления Украиной. В принципе российский президент прав в вопросе о внешнем управлении.
Понятно, что украинская элита добровольно вряд ли согласилась бы с таким количеством иностранцев на ключевых позициях в государственных структурах. Наверняка ее представители, те, кто поддержал майдан и те, кто потом сменил линию фронта, рассчитывали на некий реванш против людей из команды прежнего президента Виктора Януковича. Но сейчас у них нет мандата на осуществление власти в стране.
Слишком много ключевых должностей в стране сегодня занимают «варяги». Здесь и внушительная часть членов правительства, включая министра финансов, и губернатор стратегически важной Одесской области Михаил Саакашвили. В руководстве Украины много грузин из команды Саакашвили, украинка американского происхождения, литовец, россиянка. Трудно себе представить, что это результат только политики президента Петра Порошенко, который, как Петр Первый в Российской империи, пригласил «варягов» (европейцев), чтобы улучшить управление страной. Хотя от Порошенко тоже многое зависит.
Однако заметим, что в Украине из политической игры в разное время были фактически выведены видные олигархи Дмитрий Фирташ и Игорь Коломойский. Первого вообще арестовали в Вене по запросу из США в тот самый момент в прошлом году, когда в Украине решался вопрос о политической власти. Второй сначала вступил в открытый конфликт с Порошенко, опираясь на немалые возможности, затем резко снизил свою активность.
А еще есть история с Юлией Тимошенко, которая после освобождения из заключения после майдана была настроена очень решительно на возвращение в активную политику, но в итоге она сегодня малозаметна, а ее бывшие сторонники вошли в союз с Порошенко.
Ну и, конечно, очень показательна история с Саакашвили. Сначала в Украине появились люди из его команды, а затем и он сам. Как бы плохо ни относились к нему в России, но Саакашвили действительно проводит реформы и при этом он достаточно отчаянный, для того чтобы проводить их максимально решительно и даже жестко.
В этом смысле Одесса для него — очень показательный город. Здесь всегда было много влиятельных кланов, которые контролировали многие аспекты жизни этого важного порта. Если Саакашвили сможет добиться результата в Одессе, то это будет больше значить для успеха украинских реформ, чем изменения в любых других регионах. Особенно если учесть специфику Одессы. С одной стороны, это традиционно пророссийский город, но с другой — это город очень рыночный и весьма прагматический. Если здесь увидят перспективу реально стать европейским городом, это примирит даже самых пророссийски настроенных одесситов с новой украинской действительностью.
К тому же Саакашвили уже прочат на позицию будущего премьер-министра Украины. Если такое назначение состоится, то у Москвы будет еще больше оснований говорить о внешнем управлении Украиной. Но здесь главный вопрос в полученных результатах и конечной цели и тех, кто гипотетически влияет на украинскую политику или, возможно, даже управляет ею.
Для украинского общества единственная причина, которая может оправдать нынешние тяжелые времена, это только эволюция страны в среднее восточноевропейское государство. Здесь в украинском обществе сегодня есть определенный консенсус. Но никто не хочет, чтобы повторилась ситуация 2004 года, когда после предыдущей «оранжевой революции» одних олигархов сменили другие. А потом на волне разочарования к власти возвращается прежняя элита с ее архаичным представлением об управлении государством и обществом.
Поэтому реформы в Украине и не доверяются местной элите. Отсюда и все варяги. Парадоксально, но и местную элиту это тоже вполне устраивает, по крайней мере, ее часть. Они даже готовы мириться с потерей ключевых должностей. Во-первых, потому что понимают, что варяги должны сделать за них всю грязную работу. А жизнь в средней восточноевропейской стране для элиты все равно выгоднее постсоветских реалий. В конце концов, деньги у них уже есть, а вот легитимность статуса к деньгам точно не помешает. Во-вторых, варяги — это временное явление, они должны провести институциональные изменения, а потом они все равно рано или поздно уйдут. В-третьих, участие варягов в украинских реформах почти наверняка является условием со стороны Запада. А современная Украина критически зависит от западной помощи.
Интересно, что Саакашвили в ходе одной из своих встреч с активом Одесской области говорил о том, что для новых управленцев он найдет дополнительные средства из неких фондов. Потому что зарплаты в украинских государственных учреждениях очень незначительные. Можно вспомнить, что аналогичная ситуация была в Грузии, где многие проекты финансировались из дополнительных внешних источников. Одно время таким образом оплачивались даже зарплаты высшим чиновникам.
В целом Киев весьма последователен в своей политике реформирования. Стоит отметить реформу милиции, вместо которой в столице уже появилась патрульная полиция, созданная под руководством вице-министра внутренних дел грузинки Эки Згуладзе. Ранее она проводила такую же реформу в Грузии. В Украине принят закон о децентрализации, в рамках которого идет речь о переходе на местах к системе самоуправления.
При этом, несмотря на всю непопулярность проводимых реформ, на тяжелую экономическую ситуацию, относительное политическое единство в истеблишменте все же сохраняется. Нет особого противостояния между парламентом и президентом, правящая коалиция продолжает свое существование.
Интересно, что в России крайне ревностно относятся к информации о реформах в Украине. Один из постулатов информационной кампании в отношении Украины в России связан с критикой проводимых реформ, с идеей об общей неэффективности структур украинского государства — от армии до системы управления.
Такая позиция отражает легкое беспокойство относительно того, что реформы в Украине могут в итоге привести к неким более или менее положительным результатам. А это не может не беспокоить идеологов официальной Москвы. В таком случае Украина не просто выпадает из сферы влияния России, но и становится альтернативным проектом — фактически другой Россией.
Больше всего беспокойство России вызывает как раз то, что Украина де-факто оказалась под зонтиком со стороны Запада. Следовательно, вероятность, что все может у Украины получиться, остается весьма высокой. Запад это сделает хотя бы для сдерживания России.
Именно поэтому, возможно, забуксовал Минский процесс. Идея Москвы заключалась в том, чтобы сначала вынудить Киев на взаимодействие с руководством непризнанных республик в Донецке и Луганске. Затем добиться их обратной реинтеграции в состав Украины на условиях автономии с чем-то вроде права их вето на любые изменения ее политики. Это позволило бы подвесить ситуацию в Украине, по крайней мере, реформирование последней сильно бы затруднилось.
Однако Киев предпочел проводить реформирование самостоятельно, фактически заморозив ситуацию на востоке Украины. Это не самый выгодный для Москвы вариант развития событий. В этом случае непризнанные республики остаются на попечении России, что наверняка все больше тяготит российские власти.
По мере же развития экономического кризиса общие возможности России все больше сокращаются, и на этом фоне нерешенность проблемы ДНР и ЛНР настоятельно ставит вопрос: что делать дальше, чего, собственно, ждать?
Можно предположить, что последнее обострение на Востоке Украины, увеличение количества перестрелок между противоборствующими сторонами, перспектива начала новой эскалации военного конфликта являются отражением общей неопределенности ситуации. Причем с обеих сторон.
Но если донецким и луганским повстанцам важно напомнить о своем существовании, чтобы вынудить все-таки к прямым переговорам с ними, то для украинской стороны более важно сохранить статус-кво, для того чтобы использовать время для решения внутренних проблем.
Конечно, нельзя исключать, что горячие головы в Киеве хотели бы блицкрига в духе операции хорватской армии 1995 года против республики Сербская Краина, которая была организована сербами на территории Хорватии в процессе распада Югославии. Тогда хорваты за несколько дней разбили сербское ополчение. Но для успеха такой операции хорватам потребовалось нейтральное отношение со стороны Югославии. На такое же отношение со стороны России украинцы сегодня явно не могут рассчитывать.
С военной точки зрения украинцам гораздо важнее удержать фронт и не допустить повторения историй с Дебальцево и другими поражениями прошлого года. В конце концов, они могут ждать, время работает на них. Россия ждать не может и донецкие повстанцы соответственно тоже.
Разница в том, что у украинцев есть программа действий и цель, которую они хотят достигнуть. Другой вопрос: смогут ли они это сделать? Но за ними стоит Запад, у которого тоже есть свои цели, есть и немалые возможности. У донецких же повстанцев и идеологов прошлогодней кампании по защите «русского мира» программа по большому счету исчерпана.
Единственное, что может еще несколько изменить ситуацию, — это блицкриг с полным разгромом украинской армии и масштабным наступлением. Но, во-первых, такой блицкриг сегодня уже невозможен, хотя ценой больших усилий можно занять еще немного территорий. Во-вторых, любое наступление приведет к новому, уже третьему, Минску, но не изменит основных характеристик всего конфликта.
Султан Акимбеков
Источник: topwar.ru
Автор публикации
